Обращение к
«старой» теме реформ, проводившихся в разные периоды в других странах,
продиктовано острой необходимостью беглым взглядом окинуть ушедший XX век с
точки зрения проводившихся хозяйственных преобразований. Это тем более
актуально в связи с заявленным новым витком реформирования российской экономики.
Реформирование
российской экономики проходило сначала на фоне резкого сокращения инвестиций,
сейчас же осуществляется при некотором их росте, но практически без изменения
их качества. От хода реформ и политики зависят инвестиции. В статье
предпринимается ретроспективный и непредвзятый анализ известных реформ XX века,
исключая незаконченное реформирование постсоциалистических стран и не принимая
во внимание развивающиеся страны, по которым оценки весьма противоречивы и
которые по уровню жизни отстают от ведущих западных держав (Китай попал в
список, поскольку только в этой стране макропоказатели в ходе реформ не
претерпели сокращений).
Институциональные изменения и политика
Одним из главных направлений институционального анализа являются институциональные изменения. Проводимая экономическая политика обычно способствует ускоренному протеканию этих изменений. Она представляет собой продукт текущего состояния национального хозяйства, всех его предшествующих состояний, ожидаемых перемен в тенденциях развития экономики, соответствующих теоретических моделей, прошедших институционализацию, т.е принятых правительствами в качестве отправного инструмента разработки экономической политики. Таким образом, экономическая политика зависит от происходящей смены экономических институтов, а также от изменений институционального статуса экономических теорий, и одновременно является мощным генератором институциональных изменений в самом хозяйственном устройстве и в теории.
Проблема теоретического описания институциональных изменений - прежде всего проблема определения понятий «института» и «организации», выявления агента изменений, условий их протекания, причин, особенностей процесса и долгосрочной траектории.
Теория долгосрочных институциональных изменений, разработанная Нортом, исходит из того, что институциональная система определяет направление приобретения знаний и навыков и считает это направление определяющим фактором долгосрочного развития общества. Но она строится исходя из максимизирующего поведения экономических организаций, которые определяют институциональные изменения. В качестве рычагов такого поведения выступают: результирующая спроса на инвестиции в человеческий капитал (знания), непрекращающееся взаимодействие между организациями, ведущими конкретную деятельность, индивидами, запасами знаний, которыми они обладают, и институтами, а также изменение неформальных ограничений, рассматриваемых как побочный продукт максимизирующего поведения организаций. Норт справедливо отмечает, что максимизирующее поведение экономических агентов может быть двояким. С одной стороны, если агент, будь то фирма или индивид, осуществляет инвестиции в знания и опыт, которые приводят к росту производительности вложений в физический и человеческий капитал, а также повышают организационный потенциал предпринимательской деятельности, то это улучшает возможности экономического роста. С другой стороны, максимизирующее поведение может проявляться в конкретных действиях по подрыву благополучия своих конкурентов, осуществлении давления на правительство с целью получения незаработанных выгод и т.д. Такое максимизирующее поведение разрушает основы экономического роста. Следовательно, институциональное развитие современных обществ происходит в результате противоборства двух различных проявлений максимизирующего поведения. Поэтому Норт делает акцент на результирующую силу, которая для передовых промышленных держав всегда имела положительное значение, что совсем не было характерно для стран «третьего мира».
Экономическая реформа, реализация спланированных мероприятий по преодолению кризиса представляют собой институциональные изменения, совершаемые обычно правительствами на ограниченных отрезках времени. В отличие от эволюционно-институциональных изменений, на которые трудно повлиять, хозяйственные реформы и соответствующая правительственная политика являются управляемыми институциональными изменениями, а следовательно, должны обладать значительно более высокой степенью предсказуемости. Экономическая политика оказывает на долгосрочное развитие хозяйства определяющее влияние, поскольку проектирует формальные правила и воздействует на неформальные ограничения, задавая направление институциональным изменениям.
Поэтому необходим анализ краткосрочных изменений - хозяйственных реформ, проводившихся в разных странах, в отличающейся исторической обстановке и по различным причинам. Прежде всего, нужно выявить общие черты разновременных правительственных действий в различных странах, каким был передаточный механизм экономической политики правительств, как он менялся и заимствовался ли полезный опыт прошлых реформ. Содержание всех реформ, проводившихся в двадцатом веке в национальных хозяйствах, таково, что их можно сгруппировать по двум большим направлениям вне зависимости от периода времени, когда эти реформы осуществлялись.
Первое направление - этатистские реформы, содержание которых базировалось на концепции сильного государства. В эту группу можно включить «новый курс» Ф. Рузвельта, преобразования в Германии между двумя мировыми войнами и, особенно в период после 1932 г., «обратный курс» Доджа-Шоупа в Японии после второй мировой войны, политика де Голля во Франции в 1958 - 1965 гг., преодоление кризиса 1970 - 1980-х гг. в Швеции, современные реформы в Китае.
Второе направление - это либерально-консервативные реформы, одной из главных целей которых явилось: сокращение государственного регулирования экономики, социальных программ; предоставление большей самостоятельности малому и среднему бизнесу; обеспечение роста экономики за счет поощрения предпринимательских мотивов поведения. К этой группе можно отнести наиболее показательные варианты соответствующих правительственных политик и применяющихся передаточных механизмов: реформы в Великобритании по выходу из кризиса 1929 - 1933 гг., реформы Л. Эрхарда в послевоенной Германии, «рейганомика» и «тэтчеризм» в 1980-х гг. Неолиберальные реформы 1990-х годов в странах Восточной Европы и СНГ представляют совершенно самостоятельную и очень обширную тему для исследования, потому что дают экономической науке настоящий пласт институциональных изменений нового типа, состоящих в смене модели функционирования всей экономики. Поскольку в каждой восточноевропейской стране проводимые в 1990-х годах хозяйственные реформы имели свои начальные условия и характерные только для них особенности, то специфику этих реформ в статье рассматривать не будем, тем более что публикаций по данным вопросам вполне достаточно, и это не согласуется с центральной темой настоящего исследования.
Необходимо обратить особое внимание на экономическую политику администрации Клинтона, на которую выпала задача выправления перекосов, возникших в экономике после политики администрации Р. Рейгана и непродолжительного правления Дж. Буша, а также на появившиеся к началу девяностых годов модели глобальных финансовых войн и кризисов, которым стали подвергаться не отдельные страны, а группы стран и целые регионы мира. В этом плане особенно показателен мировой финансовый кризис 1997 - 1999 гг. Дальнейший анализ построим в рамках выделенных двух типов реформ по следующим направлениям: основные черты кризисного состояния экономики; организационно-правовые изменения; бюджетно-налоговая политика; денежно-кредитная политика; политико-экономическое содержание примененного передаточного механизма.
Необходимо выделить общую характерную особенность вариантов антикризисной политики - все они начинались с принятия политических решений, к которым подталкивала экономическая действительность, причем не всегда эти решения были выработаны национальными политическими элитами. В случаях, когда происходила послевоенная трансформация хозяйственной системы, активное участие принимали зарубежные экономисты и политики, рекомендации которых включали разработку специальных планов финансово-экономической помощи. Но успех восстановления практически всегда определялся верностью решений национального политического руководства, во всех случаях направленных на подъем отечественной промышленности и повышение общей конкурентоспособности экономики.
Этатистское направление реформирования
национальных хозяйств
Экономическая политика «нового курса» Ф.
Рузвельта
Депрессия 1929 - 1933 гг. в США была особенно тяжелой. К 1932 г. производство сократилось на 46%. Обанкротились десятки тысяч небольших фирм и крупных компаний, убытки составили 3,2 млрд. долл., объемы внешней торговли упали в три раза, безработица составила треть экономически активного населения, несколько миллионов являлись полубезработными, катастрофически упали курсы акций, банкротами стали многие банки, заработная плата снизилась вдвое, упали многие цены (например, на сельхозпродукцию на 58%). Падением объемов производства и цен были охвачены практически все отрасли национального хозяйства, в некоторых штатах население умирало от голода. Конечно, движение протеста в силу резкого обострения социальной напряженности возрастало. Президент Гувер, избранный в 1929 г., пытался принять правильные решения, но спасти ситуацию могли только чрезвычайные меры - новый передаточный механизм экономической политики, который реализовал Ф. Рузвельт. В 1930 г. Гувер принимает высокий таможенный тариф, но политика торгового протекционизма в условиях надвигающегося кризиса приводит к ответным действиям правительств других стран, что приводит к торговой войне, только усиливающей депрессивные тенденции. В 1931 г. для предотвращения массовых банкротств Гувер предпринимает кредитование банков и промышленности, для чего создается специальная корпорация, а для поддержки цен на сельскохозяйственную продукцию создается государственное бюро. Эти вынужденные мероприятия, возникновение которых было обусловлено еще и предвыборной ситуацией, не являлись достаточными. Требовался широкий набор средств государственного регулирования и планирования хозяйственных процессов.
В первую очередь Рузвельт расширил деятельность созданной
Гувером корпорации по кредитованию промышленности и банков, но сначала провел
оздоровление банковско-финансовой системы. Все банки были закрыты на
непродолжительный срок, прекращен обмен банкнот на золото и запрещен вывоз
золота из страны. Кредитные ресурсы банков были пополнены из средств
корпорации, разрешение приступить к работе получили только 80% всех банков,
остальные его лишились. Вторая задача, стоящая перед Рузвельтом, заключалась в
проведении девальвации доллара. До Бреттон-Вудских соглашений доллар был
привязан к золоту, и осуществить его девальвацию было не просто. Девальвация по
замыслу администрации должна была привести к усилению экспортных возможностей
США без введения запретительных мер на импорт и улучшить торговый и платежный
баланс в условиях выхода из торговых войн, изменить соотношение в пользу
промышленного, а не ссудного капитала, как было на начальной фазе кризиса,
снизить количество банкротств в промышленности и в банковской сфере.
Примененная техника девальвации состояла в том, что федеральная власть скупала
золото в стране по цене, превышающей текущий курс доллара по отношению к
золоту, что вместе с изъятием золотого запаса из федеральных резервных банков и
передачей всего полученного золота казначейству привело к увеличению
государственных финансовых ресурсов, создало базу валютно-финансовой
стабилизации без необходимости выпуска бумажных денег и отхода от привязки к
золотому содержанию доллара. Банки взамен получали специальные сертификаты,
которые обеспечивали им резерв и приравнивались к золоту. Цена на золото была
установлена в 1934 г. законодательно. Политические цели девальвации оказались
достигнуты, создав основу для соответствующих реформ в промышленности и
сельском хозяйстве. Таким образом, экономическая политика «нового курса»
строилась на пяти приоритетных направлениях, по которым принимались
согласованные действия:
- банки и кредитно-денежная система;
- национальная валюта;
- промышленность;
- сельское хозяйство;
- социальные отношения.
По каждому направлению принимались специальные законодательные акты, трансформирующие прежнюю структуру правил и норм, регулирующих конкретную область экономики. Главным образом такая смена базовых институтов затрагивала промышленность, сельское хозяйство и социальные отношения.
В промышленности организационно-правовые изменения начались с принятия закона о восстановлении национальной промышленности и образования трех Администраций федерального подчинения - национального восстановления, общественных работ и чрезвычайной помощи, - возглавляемых, соответственно, Х. Джонсоном, Г. Икесом и Г. Гопкинсом. Основной упор в восстановлении промышленности делался на принятие кодексов честной конкуренции в различных отраслях (при администрации Рузвельта таких кодексов было принято несколько сотен), которые имели приоритет перед антитрестовским законодательством, приостанавливающимся после того, как кодекс подписывался президентом, а также на организацию общественных работ, определение справедливых форм налогообложения промышленности, улучшение трудовых отношений. Закон о восстановлении промышленности, позволивший сформировать новую институциональную базу экономического развития США, просуществовал только два года (не нашел поддержки в обществе и в 1935 г. был признан Верховным судом неконституционным).
Закон о регулировании сельского хозяйства от 1933 г. создавал систему регулирования цен на сельскохозяйственную продукцию, с тем чтобы не допустить их дальнейшего снижения, реанимировал кредитование фермерских хозяйств.
Институциональные изменения в период правления Рузвельта способствовали созданию новых рабочих мест, насыщению кредитными ресурсами промышленности и сельского хозяйства, несмотря на растущий дефицит бюджета. Фискальная политика была направлена на стимулирование спроса. Кредитно-денежная политика способствовала снижению процентных ставок, делая капиталовложения рентабельными. Находясь под жестким политическим давлением созданной Лиги американской свободы, Рузвельт до 1935 г. не решался заявить об изменении собственной позиции в отношении государственных расходов, потому что в предвыборной кампании обещал сбалансировать бюджет.
Чтобы снять многочисленные протесты населения, с 1935 г. принимается ряд социальных законов, формирующих новый жизненный стандарт в США, и по сути обеспечивающих победу Рузвельту на выборах 1936 г. В частности, принимаются: «Национальный акт о трудовых отношениях», известный как закон Р. Вагнера, усиливающий роль профсоюзов, совершенствующий систему коллективной защиты рабочих в конфликтах с предпринимателями; закон «О социальном обеспечении», который вводил новую систему пенсий и пособий по безработице; закон «О справедливых условиях труда» 1938 г, сокращающий продолжительность рабочей недели, устанавливающий единые нормы заработной платы, ее минимальный уровень и др. К этому времени американская экономика активно восстанавливалась и набирала темпы развития.
Однако необходимо выделить две проблемы, которые возникают в связи с проведением экономической политики «нового курса» в США в период 1929 - 1933 гг. Во-первых, рузвельтовская политика стала классическим примером удачного применения кейнсианских рецептов регулирования экономики, но при этом данная экономическая политика только в течение длительного периода времени обеспечила полное восстановление экономики (что обычно объясняют глубиной кризиса), но и не смогла предотвратить возникновения повторных циклических кризисов 1950 - 1960-х гг., которые были меньше по масштабам и продолжительности. На параметры кризиса оказывают влияние многие факторы - технология, уровень развития промышленности, социального обеспечения общества, институты, политическая система и др.
Можно утверждать, что правительственные мероприятия по выходу из депрессии не оказывают никакого влияния на изменение природы возникающих кризисов. Во-вторых, анализ принятия правовых норм администрацией Рузвельта подтверждает значение политических ограничений и тот факт, что мотивом смены института либо введения новой нормы является стремление правительства решить конкретную задачу, которая возникает на каждой итерации развития кризиса и является для данного этапа первоочередной. При такой ситуации невозможно исключить ошибок, которые требуется исправлять по ходу движения, что налагает на правительство дополнительную ответственность. Если администрация соглашается с ней и доказывает обществу адекватность предлагаемого передаточного механизма, то получает кредит доверия, который является первой ступенькой эффективности мероприятий экономической политики.
Таким образом, правительство может на какой-то период
организовать институциональную поддержку предлагаемого передаточного механизма
экономической политики, которая может быть разрушена отрицательными практическими
результатами, выражающимися в ухудшении социального положения широких слоев
населения. Психологический эффект ощущения подъема после депрессии, который как
известно из мировой истории экономик все-таки всегда наступает, создает часто
неверные оценки эффективности экономической политики. Количественными методами
практически невозможно определить, что в «новом курсе» сыграло главную роль -
институциональные изменения, инициированные администрацией Рузвельта, или
девальвация доллара, снижение процентных ставок, увеличение государственных
расходов. Что бы произошло, если те же мероприятия проводились без изменений в
правовой структуре? Очевидно то, что страна и в этом случае преодолела бы
депрессию, но насколько эффективно и как долго до следующего кризиса она смогла
бы наращивать объемы производства и дохода, сколько времени понадобилось бы на
восстановление экономики - спрогнозировать трудно, поскольку экономическая
политика исторически детерминирована, опирается на конкретную структуру
хозяйства и является самодостаточной завершенной системой мероприятий, часто
взаимообусловленных.
Социально-экономические изменения в Германии
между двумя мировыми войнами
В 1924 г. на Лондонской конференции стран победителей в первой мировой войне принимается программа ослабления условий репараций. С этой целью принимается план Ч. Дауэса. После войны Германия имеет подорванную промышленность, гиперинфляцию, истощенные материальные ресурсы, 132-миллиардный объем репараций. В 1923 г. проводится денежная реформа, которая сбивает темп инфляции, а в 1924 г. удается стабилизировать валюту и бюджет. Однако репарационные выплаты затрудняют экономическое развитие. По локарнским договоренностям 1925 г. условия Версальского мирного договора пересматривались. В частности, был отменен контроль над развитием военной индустрии Германии, сняты ограничения развития авиации. Источники репараций по плану Дауэса предусматривались за счет косвенных налогов, доходов от немецких железных дорог, пошлин и налогов на промышленность. При этом Германия являлась привлекательным объектом для инвестиций, поскольку находилась в центре Европы и была экономически развитым государством, подорванным войной и требующим восстановления. Поэтому США и Великобритания активно предоставляли кредиты для стабилизации немецкого бюджета. За период реализации плана Дауэса Германия получила около 21 млрд. марок кредита, где на долю США приходилось до 70%, а в 1930 г. их вложения составили почти 5% национального дохода страны. Президент США Гувер в 1931 г. настоял на том, чтобы репарационные платежи, которые Германия осуществляла нерегулярно и в заниженных объемах (вместо 2,5 млрд. марок ежегодно платила от 1 до 1,75 млрд. марок), были прекращены. В 1932 г. это требование стало реальностью, хотя еще в 1929 г. план Дауэса был пересмотрен и принят новый план О. Юнга, по которому изменялись общая сумма репараций и ежегодные отчисления. Кризис 1929 - 1933 гг. фактически отменил выполнение этого плана.
Дефляционная политика канцлера Брюнинга только усугубила кризисные процессы в германской экономике и к 1932 г. число безработных достигало 6 млн. человек, объем производства упал на 60% по сравнению с 1926 г., социальная напряженность и недовольство граждан создавшимся положением резко возросли. В 1933 г. к власти на волне недовольств и волнений приходит национал-социалистическая партия, которая реализует проект, предложенный Я. Шахтом, отдельные мероприятия из которого начало применять еще правительство Папена в 1932 г. Во-первых, Шахт начал со строительства системы предварительного финансирования, которая фактически вводила государственный заказ для предприятий, а также позволяла осуществлять кредитование и субсидирование промышленности. Во-вторых, была введена система общественных работ, что уже в то время не являлось новшеством. Однако примененные для ее финансирования ваучеры представляли собой удачную находку, которая внесла значительный вклад в оздоровление экономики Германии, и ее быструю милитаризацию. Механизм обращения этих ваучеров состоял в следующем. Предприятия, получавшие государственный заказ, должны выпустить ваучеры, принимаемые к учету государственными финансовыми учреждениями, наделенными таким правом, а также банками, которые могли переучитывать эти ваучеры в Рейхсбанке. Сначала эти ваучеры хранились в депозитных банках, затем были приняты к переучету Рейхсбанком, но это не привело к денежной эмиссии и высокой инфляции, поскольку Германии разрешалось погашать собственные иностранные долги в марках через конверсионные кассы, а уже к 1934 г. действовал мораторий на выплату внешних долгов, с которым согласились по политическим соображениям лидеры ведущих западных стран. Аккумулированные в конверсионных кассах средства депонировались в Рейхсбанке и использовались для подъема промышленного производства.
Уже к 1934 г. количество безработных снизилось до 3 млн. человек, объем производства возрос на 41%, увеличился национальный доход. По сути дела Шахт использовал те рецепты, которые позже станут называть кейнсианскими, разработав для этого оригинальный передаточный механизм экономической политики. Сам Дж. М. Кейнс внимательно изучил и в теоретическом плане обобщил опыт германской экономики 1930-х годов. Результатом явилась концепция продуктивной инфляции, обосновывающая допустимость увеличения денежной массы, если это увеличение происходит в условиях значительного недоиспользования имеющихся в экономике ресурсов и эти свободные факторы производства готовы и пригодны к вовлечению в производство. Таким образом, осуществляется авансирование производства будущего реального потока товаров и услуг, преодолевается недопроизводство и обеспечивается выход из кризиса.
Примененный в Германии 1930-х годов передаточный механизм, который не только способствовал быстрому выходу страны из кризиса, но и обеспечил высокие темпы промышленного роста, расширение военной экономики и централизацию хозяйства, имел один существенный недостаток. Он оказался в руках национал-социалистической партии, осуществившей милитаризацию хозяйства и развязавшей новую мировую войну. Без широкой поддержки промышленников и финансистов разных стран, а не только Германии, такой бы исход не состоялся. Поощрение образования монополистических структур в промышленности и банковском секторе вызывало у промышленно-финансовых кругов одобрение, поскольку означало усиление их власти. Государственные военные расходы и инвестиции способствовали подъему производства и занятости. Организационно-правовой основой явилось принятие закона «О принудительном картелировании экономики» в 1933 г. и закона «О подготовке к органическому построению германского хозяйства» в 1934 г., по которым государству вменялась прямая функция управления национальным хозяйством, создания промышленных структур и осуществления государственного контроля над предпринимательством. В 1935 г. был принят закон «Об обороне империи», по которому все хозяйство переводилось на военные рельсы и практически становилось тотально централизованным.
«Обратный курс» Доджа-Шоупа в Японии.
Экономическая политика де Голля во Франции
Экономическая политика в послевоенной Японии и Франции различна по методам проведения и условиям, но близка по содержанию. Во-первых, это политика восстановления разрушенного хозяйства. Во-вторых, это политика структурной организации экономики с использованием индикативного планирования и прямого государственного контроля над некоторыми сферами экономики. В-третьих, это политика, стремящаяся сохранить индивидуальное лицо национального хозяйства в мировых экономических отношениях, то есть использовать собственную модель экономического развития, построенную на национально-культурных традициях каждой страны и на особенностях текущей обстановки.
После войны для Японии не было разработано плана Маршалла, как для европейских государств. Объем промышленного производства в 1948 г. составлял чуть более 50% от довоенного уровня, инфляция к 1952 г. достигла 1500% от послевоенного уровня (в среднем около 200% в год). Действовал черный рынок, разрушавший потребительские рынки, торговые отношения внутри страны, господствовали дефицит и спекуляция. В Японии существовал частный сектор, частная собственность военными властями не была ликвидирована, и приватизации промышленных компаний не требовалось проводить. Наоборот, возникали предложения осуществить национализацию промышленности для преодоления кризисных явлений в экономике. Такие настроения усилились после неудачной денежной реформы 1946 г., которая не привела к уменьшению инфляционных тенденций.
Два представителя американского банковско-промышленного капитала Дж. Додж и К. Шоуп предложили план, получивший название «обратный курс», который выдвигался против идеи национализации промышленности и главным направлением определял борьбу с инфляцией и проведение структурных изменений японской экономики, основная тяжесть которых легла на период оккупации 1946 - 1952 гг. Структурные преобразования включали роспуск крупных японских холдингов дзайбацу, державших пакеты акций вертикально интегрированных промышленных структур, демонополизацию экономики, земельную реформу, состоящую в выкупе государством помещичьей земли, ликвидацию дворянства и продажу земли крестьянам или сдачу ее в аренду с созданием слоя фермеров.
Вторая фаза структурной политики, наступившая после периода оккупации и продолжавшаяся и в 1960-х годах, предполагала введение государственного контроля во внешнеэкономической деятельности - ограничение импорта, иностранных инвестиций, поощрение импорта технологий и знаний, что стало эффективной поддержкой для технического обновления производства. Прямой государственный контроль над внешнеэкономической сферой способствовал поддержанию стабильной валюты и ограждал денежную систему от возможных кризисов. Государство формировало промышленную структуру, используя методы селективной поддержки выбранных приоритетных направлений, осуществляя контроль за составом конкурентов в отраслях, применяя налоговые и кредитные льготы, поддерживая высокую норму сбережений в экономике, достигающую 30 - 35%.
Передаточный механизм экономической политики в Японии сочетал методы, рекомендуемые неоклассиками, - стимулирование сбережений, контроль бюджетных расходов, снижение налогов - и кейнсианскую политику в рамках отобранных приоритетов. Последние методы были применены в момент падения покупательского спроса в 1998 г., когда японское правительство распространило талоны на продовольственную продукцию для семей с низким и средним достатком, чтобы поддержать совокупный спрос в период мирового финансового кризиса, спровоцировавшего падение курсов акций японских компаний и производства.
В 1950 г. реализуется план Доджа в отношении модификации бюджетной политики. Поскольку требовалось сбить высокую инфляцию, то были предложены следующие рестриктивные меры: ввести принцип балансирования бюджета; не предоставлять убыточным предприятиям субсидий; прекратить выплаты предприятиям по конверсии военного производства; зафиксировать валютный курс; ограничить предложение денежной массы. Эти меры действительно способствовали снижению инфляции. Однако позже японское правительство, осознав роль инвестиций в обеспечении высоких темпов экономического роста, использовало кредитно-денежную политику для поддержания процентных ставок на низком уровне и поощряло высокую норму сбережений, которую многие экономисты считают отражением национального уклада японской экономики, связанного с конфуцианскими традициями. В итоге японская экономика обеспечила темпы роста порядка 11% ВНП в год, во второй половине 1970-х гг. они снизились до 4 - 5%, что было вызвано как накопившимися внутренними диспропорциями, необходимостью развития электронных отраслей промышленности, так и постепенным угасанием традиционных отраслей (металлургии, судостроения и т.д.), а также мировой стагфляцией.
Политика де Голля во Франции в 1957 - 1965 гг. получила название политики «индустриального императива», центральной задачей которой являлись поощрение развития всех отраслей промышленности, структурная ее перестройка на основе последних достижений научно-технической революции при направляющей роли государства. За послевоенное десятилетие Франция зарекомендовала себя страной, активно практикующей экономический «дирижизм», то есть активное государственное регулирование и индикативное планирование, выражающиеся в контроле за ценами, высокой доле государственных капиталовложений, поощрении инвестиций в НИОКР, во владении и регулировании отдельных отраслей, создании в 1960-х годах крупных корпораций транснационального значения и т.д. Ко времени прихода голлистов к власти французская экономика устойчиво росла, что создавало основу для проведения структурных изменений. Используя инерцию подъема экономики, правительство обеспечило развитие аэрокосмической, ракетной отраслей военно-промышленного сектора, электроники, ядерной промышленности.
Бюджетная политика де Голля была ориентирована на сокращение расходов по социальным статьям, дотаций и субсидий убыточным предприятиям. Правительство предпринимало усилия по возврату утекших за предыдущие годы капиталов, разрабатывало инвестиционную политику, более точно определяя приоритеты. Раньше срока была погашена внешняя задолженность страны, что привлекло иностранных инвесторов, повысило доверие, поскольку правительственные гарантии строго соблюдались. Кредитно-денежная политика была подчинена целям структурных преобразований в экономике и направлена на поддержку высокотехнологичных отраслей промышленности. Политические кризисы конца 1960-х гг., утяжеленная структура экономики с высокой долей государственного сектора и международные противоречия привели к кризису данной политики и обеспечили приход в 1970-х гг. сторонников либеральных преобразований, утверждавших, что преодолеть стагфляцию прежними методами государственного регулирования и индикативного планирования невозможно.
Экономическая политика в Швеции по
преодолению кризиса 1970 - 1980-х гг.
Развитие шведской экономики в середине 1970-х годов и на протяжении 1980-х дает обширный материал для теории экономической политики. Однозначно нельзя утверждать, что эта политика намеренно предполагала увеличение роли государства в экономике. В Швеции на протяжении всего послевоенного периода наблюдалось расширение государственного регулирования. Общий эгалитаристский уклад национального хозяйства, влияние социал-демократических идей являлись идеолого-культурной основой такого расширения, которое не вызывало серьезных опасений у большинства шведских экономистов, политиков и населения. В Швеции всегда были сильны позиции кейнсианской экономической школы, поскольку стокгольмская школа добилась значительных результатов в их развитии, а некоторые выводы получила самостоятельно и хронологически раньше англосаксонских кейнсианцев. Кроме того, в стокгольмской школе были сильны традиции старого институционализма, приобретшего новое звучание в работах Г. Мюрдаля.
Кризис шведской экономики во второй половине 1970-х гг. выражался в замедлении темпов роста, ускорении инфляции, росте безработицы, бюджетного дефицита, свертывании внешней торговли. Послевоенный рост экономики обеспечил высокие требования к заработной плате, которая в 1970-х годах росла значительными темпами. В конечном итоге рост издержек на заработную плату превысил рост производительности труда и стал для экономики тяжелым бременем, выразившимся в падении прибылей и общей конкурентоспособности шведской промышленности. Нефтяные кризисы способствовали дальнейшему росту издержек в экономике Швеции, хотя благодаря превентивной рестриктивной кредитно-денежной политике в 1970 – 1971 гг. образовалось положительное сальдо платежного баланса, которое сыграло роль демпфера при нефтяном кризисе 1973 - 1974 гг. В этот период в Швеции разрабатывается и применяется политика «перепрыгивания», основная цель которой - ограничить кредитование экономики, снизить налоги для стимулирования экономического роста. После выборов 1973 г. в парламент было принято решение увеличить правительственные инвестиции. Но безработица в результате рестриктивных мероприятий возросла, хотя стимулирование инвестиций сыграло позитивную роль в шведской экономике в рамках политики «перепрыгивания». Ставилась задача перескочить через очередную фазу цикла мировой конъюнктуры - спада, чтобы затем с легкостью подстроиться под начавшийся подъем, для которого у Швеции будет в случае успешного перепрыгивания подготовлена база. Данная возможность может существовать только в условиях накачки экономики инвестиционными ресурсами, которыми шведская экономика в 1970-е годы не обладала в силу разворачивающихся реальных процессов, не только препятствующих инвестированию в создание новых продуктов, но и обладающих свойством съедания инвестиционных ресурсов.
Импортированная инфляция, усилившаяся к 1974 - 1975 гг., привела к росту прибыли в некоторых отраслях промышленности и повсеместному увеличению заработной платы. Внешняя по своей природе инфляция спровоцировала рост внутренних издержек, запустив маховик общего ослабления экономики, в частности ее конкурентоспособности, поскольку производительность не могла угнаться за ростом издержек. Швеция, находясь в это время в «валютной змее», испытала повышение курса национальной валюты, что совместно с общим падением конкурентоспособности экономики приводило к резкому снижению объемов экспорта, провоцировало дальнейший спад в промышленности, рост дефицита платежного баланса и увеличение внешних заимствований с вытекающим ростом государственного долга. Дефицит платежного баланса составил в 1977 г. 3%, в 1980 г. - 4% от ВНП. В 1973 г. положительное сальдо составляло 3% от ВНП. Промышленное производство с 1974 г. вплоть до 1983 г. не поднималось выше уровня первого года. Чистая внешняя задолженность Швеции возросла, составив в 1982 г. 140 млрд. крон, в 1987 г. - выше 220 млрд. крон. Этому способствовала серия девальваций, начатых в 1977 г., хотя они привели к кратковременному облегчению в области экспортно-импортных отношений, но также увеличили сумму внешнего долга, исчисляемую в национальной валюте.
В 1978 г. платежный баланс удалось привести в равновесие, но последовавшее очередное подорожание нефти на мировых рынках опять сделало сальдо отрицательным и уже надолго, поскольку запас количества возможных девальваций был практически исчерпан. Здесь очень важно привести пример обманчивости мероприятий экономической политики, которая состоит в возникновении полной иллюзии у правительства, что осуществляемые им действия приводят к нужным результатам, которые планировались и по этой причине являются ожидаемыми. Так, улучшение ситуации с платежным балансом было воспринято правительством как начало выздоровления экономики. Конечно, никто не мог предположить, что очередной взлет цен на нефть снова опрокинет хрупкую экономическую устойчивость. Эффективное правительство должно учитывать такую возможность, тем более что кризис 1973 - 1974 гг., который удалось проскочить благодаря политике перепрыгивания, являлся на тот период новой разновидностью кризиса и отражал тенденции монополизации международных рынков. К его повторению необходимо было подготовиться.
Однако, следуя устаревшим традициям в области экономической политики, заключающимся в необходимости стимулирования экономики, выходящей из кризиса, шведское правительство начинает поощрять потребление. Ровно через год начинается второй виток стагфляционного кризиса, вызванного ростом мировых цен на энергоносители, а в Швеции в результате политики стимулирования к этому моменту имеется накачанный совокупный спрос, возросшие государственные расходы, обеспечившие увеличение дефицита федерального бюджета, а также возросшее потребление импортных товаров. Происходит эффект самоусиления внешних процессов и внутренних результатов экономической политики. Растущий внешний долг и расходы на выплату процентов создали рычаг для вывоза национальных ресурсов за границу. Определенный уровень экспорта нужен был для поддержания растущих выплат по процентам. Подорванная промышленная конкурентоспособность не могла обеспечить такие большие выплаты, и в результате сработала спираль, по которой невозможность выплат по долгу и растущие проценты приводили к новым займам, еще большим процентным выплатам и т.д. Возникла угроза суверенитету национальной экономической политики, хозяйственной самостоятельности Швеции. Ситуация очень напоминала процессы, происходящие в России в 1992 - 1999 гг., и особенно после кризиса 17 августа 1998 г. Однако в Швеции не проводилось такого сильного сжатия денежной массы, как в России, не было высокой нагрузки внелегальной деятельности и бартера, промышленная структура была более подвижной, адаптированной к рыночным процессам и к частнособственническим отношениям.
Снижение общей эффективности шведской экономики приводило наравне с возрастающим внешним долгом к падению инвестиций - в результате спада промышленного производства снижались их необходимость и прибыльность. Поскольку даже частные внутренние инвестиции сокращались, иностранные займы расходовались только на текущее потребление.
В силу этих обстоятельств снизилась и норма сбережений с 23% в 1974 г. до 15% в 1982 г., что представляло серьезную проблему для дальнейшего промышленного развития страны. В первую очередь сократились накопления в государственном секторе, которые осуществлялись через пенсионный фонд и направлялись в виде кредитов в жилищное строительство. Обострение бюджетного дефицита в результате проведения экспансионистской политики перед второй волной кризиса во второй половине 1970-х годов, рост внешнего долга и необходимость процентных выплат по нему сильно сократили государственные накопления, но частные сбережения не возросли.
В начале 1980-х гг. правительство стало прилагать усилия по снижению дефицита бюджета, но остановить экономический кризис при полностью подорванной системе государственных финансов не представлялось возможным, поскольку дефицит и рост издержек поддерживали высокий уровень инфляции, спад производства понизил эффективность работы рынков труда и увеличил безработицу в стране. Налоговые поступления планомерно сокращались, возрастал спекулятивный оборот. Требовались изменения структурного характера, чтобы оживить промышленность и обеспечить конкурентоспособность экономики на внешних рынках, включая возможность выплаты долгов иностранным кредиторам.
В Швеции в 1981 - 1982 гг. отказались от применения чисто экспансионистского или сдерживающего передаточного механизма. Учитывая сильную вовлеченность шведской экономики в международное хозяйство и четкую разделенность экономики на два сектора - конкурентный (внешний) и слабо конкурентный (внутренний), - передаточный механизм был построен на проведении политики девальвации. Одним из тех, кто активно отстаивал идею девальвации как средство оживления промышленности, был Э. Лундберг, известный как представитель стокгольмской экономической школы, участвовавший в разработке антициклической политики стабилизации.
Девальвация для национальной экономики может иметь ряд серьезных последствий. Поэтому при ее проведении, особенно повторном, среди экономистов возникает острая полемика в отношении целесообразности девальвации. Так происходило и в Швеции в 1982 г. Эта дискуссия всегда касается двух аспектов: издержек девальвации, то есть фактической ее эффективности, и политической необходимости девальвации.
Во-первых, девальвация является последней мерой в арсенале правительственных инструментов, чтобы каким-либо образом справиться с разворачивающимися кризисными процессами в экономике. Она отражает тот факт, что правительство исчерпало методы повышения внутренней эффективности хозяйственной структуры или не может сопротивляться инерции экономического сжатия.
Во-вторых, необходимость девальвации, время ее проведения и глубина, а следовательно, и эффективность, определяются следующими обстоятельствами:
- уровнем интеграции экономики страны в мировое хозяйство;
- соотношением объемов экспорта и импорта;
- эластичностью спроса на экспортные и импортные товары;
- инфляцией в стране и за рубежом;
- разницей в темпах роста национального дохода;
- завышенностью или заниженностью текущего реального валютного курса;
- соотношением процентных ставок - в стране, где планируется девальвация, и среднемировой;
- характером предпринятых в прошедшем периоде правительственных мероприятий.
В случае высокой зависимости экономики от импорта, девальвация может приводить к импортированной инфляции, так как ведет к повышению цен на импортные товары. При этом масштаб роста цен не обязательно соответствует масштабу девальвации. Обычно он несколько ниже, хотя вполне возможны ситуации, когда рост цен будет обгонять процентный уровень девальвации или, по крайней мере, будет таким же. Но при условии положительного сальдо внешней торговли и невысокой доли импорта в совокупном потреблении девальвация станет мерой улучшения общей конкурентоспособности и на время успокоит отечественных производителей, предоставив им явные преимущества по цене на внутренних и внешних рынках.
Экономическая политика 1970 - 1980-х гг. в Швеции строилась на целях достижения макроэкономической сбалансированности. После предпринятых в 1981 - 1982 гг. двух крупных девальваций и общего оживления мировой конъюнктуры к 1983 г. положение шведского хозяйства значительно улучшилось, что выражалось в растущих прибылях предприятий, повышении конкурентоспособности шведского экспорта, создании более гибкой структуры промышленности.
Такое положение сохранялось
до 1987 - 1989 гг., когда платежный баланс опять стал дефицитным,
конкурентоспособность оказалась искусственно созданной в результате последовательных
девальваций национальной валюты. Передаточный механизм экономической политики в
терминах рестрикций или экспансии отошел на второй план, поскольку не сумел
уменьшить проблемы шведской экономики в 1970 - 1980 гг. К началу 1990-х гг.
задачи экономической политики меняются в сторону усиления контроля над
издержками, регулирования рынков труда и поощрения инвестиций для поддержания
необходимого уровня темпов экономического роста. В Швеции принимается точка зрения,
согласно которой необходимо сдерживать спрос и стимулировать предложение, что
приведет к уменьшению инфляции без сокращения занятости. В экономическую
программу на 1990-е годы вносятся следующие мероприятия:
1. Налоговая реформа, предназначенная для стимулирования производства и предусматривающая снижение налогообложения продукции, выравнивание ставок НДС по всем видам продукции, введение льгот по налогообложению капиталовложений, налогообложение промышленности с целью стимулирования перелива капиталов, для чего необходимо снизить завышенную ликвидность предприятий и сократить возросшее количество займов.
2. Расширение инфраструктуры и повышение ее эффективности, что создаст условия для экономического роста при новой системе коммуникаций и информационного обеспечения.
3. На рынках труда перейти от стимулирования спроса к стимулированию предложения труда, что улучшит мобильность рабочей силы.
4. Осуществлять поддержку конкуренции, сократить субсидии, установить правила контроля роста цен и издержек.
5. Провести структурные изменения экономики и посредством
взаимодействия конкурентного и государственного секторов экономики повысить
эффективность последнего.
Таким образом, в Швеции теоретическая доктрина «экономики
предложения» приобрела вес только к началу 1990-х годов, но ее реализация
планировалась не с уменьшением участия государства, как в США в 1980-х гг., а с
увеличением такого участия, причем выдвигалось требование повысить
эффективность государственного сектора, который для Швеции является традиционно
большим.
Хозяйственные реформы Китая в 1980 - 1990
гг.
К 1978 г., когда начались реформы, выделялись следующие черты экономики страны: отсталость, низкий уровень потребления, колоссальные диспропорции в развитии отраслей, товарные дефициты, удлиненный рабочий день и т.д.
Поэтому китайская реформа должна была привести к устранению препятствий на пути развития экономики и включала четыре направления политики:
- урегулирование, устраняющее несбалансированность экономики;
- преобразование, изменяющее характер функционирования экономических структур;
- упорядочение, позволяющее аккумулировать финансовые ресурсы и направлять их на приоритетные направления развития;
-повышение, призванное обеспечить более высокую эффективность планирования и повысить качество выпускаемой продукции.
Китай располагал значительными ресурсами, сконцентрированными в сельскохозяйственных районах страны. Основные усилия на первом этапе реформ в период 1978 - 1984 гг. направлялись на оживление сельских областей, обеспечение страны продовольствием. Несмотря на то что земля оставалась в государственной собственности, сельскохозяйственным бригадам предоставлялась большая свобода в принятии решений, позже стали внедряться самофинансирование и аренда. Государство начало проводить гибкую политику в установлении цен на продукцию сельскохозяйственного производства, в частности повышало закупочные цены для поддержки производителя. В идеологическом плане внедрялся тезис защиты личной собственности и получении вознаграждения за объем вклада в общественное производство.
Внедрение семейного подряда на селе, изменения в организации труда и ставка на насыщение внутреннего рынка, создающего основу для индустриального рывка, показали свою эффективность. Значительно возросли объемы сельскохозяйственного производства, реальные доходы населения увеличились в два раза, уровень расходов крестьянского населения, идущих на потребление, возрос с 40% до 60%. Второй этап реформ начался с 1984 г. принятием постановления «О реформе хозяйственной системы». По сути дела этим постановлением проектировалась долгосрочная стратегия реформирования китайской экономики: до 2000 г. увеличить в четыре раза валовой продукт в промышленности и сельском хозяйстве, к 2021 г. - поднять уровень жизни и экономического развития Китая до среднеразвитых стран и к 2049 г. - ввести Китай в число самых развитых держав мира. Ведущую роль в этом должна играть монопольная политическая структура - КПК, а центральный экономический механизм решения названных задач должен строиться не только на внедрении рыночных элементов в торговле, финансово-налоговой системе, промышленности, внешнеэкономических отношениях, но и в нахождении оптимального сочетания методов планирования и рыночного регулирования экономики. Таким образом, Китай на практике пытается реализовать теоретическую доктрину конвергенции двух систем, развитую в 1960-х годах Тинбергеном и Гэлбрейтом.
Теория конвергенции имеет существенное значение для развития китайской экономики и экономик постсоциалистических стран, поскольку она может составить концептуальную основу дальнейшего реформирования их хозяйств. Практически она может восприниматься в качестве философии «третьего пути», что в условиях изменения базисных параметров хозяйственной системы является очень важным условием как поддержки начатых преобразований населением, так и их успешности, поскольку сохраняются социальные достижения прошлого и вводятся новые правила ведения экономической деятельности и новые организационные формы, позволяющие эти достижения наращивать в настоящем и будущем.
Одним из центральных направлений реформирования китайской экономики стало введение рыночных методов управления производством.
В промышленности Китая во второй половине 1980-х годов ослаб директивный контроль, предприятия получили возможность часть прибыли направлять в фонд поощрения, активизировались экспортно-валютные операции. Предприятия, участвующие в этих операциях, получили возможность распоряжаться частью валютной выручки, на внутренний рынок был запущен иностранный капитал, который действует только под пристальным контролем государства, и т.д. Кредитно-денежная и фискальная политика направлены на поддержание оптимальной для страны пропорции между уровнем потребления и сбережениями, на стимулирование внутренних и привлечение внешних инвестиций. В итоге все экономико-политические мероприятия подчинены реализации индустриального рывка и повышению уровня жизни населения.
Проблемы финансовой стабилизации и подавленной инфляции в условиях сохраняющегося централизма и политической унификации, а также при названной сложности и масштабности реформ становятся подчиненными задачами, решение которых произойдет в штатном порядке только после того, как будут созданы соответствующие социально-экономические условия - инфраструктура и эффективная промышленность. В 1990-х гг. китайское руководство принимает все необходимое для того, чтобы поддержать капиталовложения в наукоемкие отрасли. Помимо собственных фундаментальных разработок, Китай активно проводит адсорбцию новейших технологий, используя для этого и рычаги технико-экономической разведки.
К середине 1990-х гг. на эту страну приходилась почти треть мировых патентов в области биотехнологии, интерес к достижениям фундаментальной науки стран СНГ, особенно России, Украины, Белоруссии огромен и касается электроники, в частности арсенид галлиевой технологии. В июле 1999 г. руководство Китая заявило о создании нейтронного оружия. Это подтверждает комплексный подход, практикуемый Китаем для проведения экономических реформ. Подобные стремления вызывают соответствующую реакцию на мировых рынках и приводят к торгово-экономическим конфликтам и глобальным финансовым войнам, которые стали феноменом конца XX века.
Возврат Китаю Гонконга
способен привлечь в эту зону иностранный капитал, привести к углублению
экономических реформ в Китае, а не к падению значения Гонконга на международных
рынках и в мировых финансах. Создание Китаем специальных свободных зон
торговли, способствующих привлечению инвестиций и развитию промышленности, с
включением такого делового центра получает дополнительную поддержку.
Тем не менее, пока Китай остается развивающейся страной с 800-миллионным крестьянством, с 65 млн. человек, живущими в крайней бедности, с диспропорциями в экономическом развитии регионов, с низкой эффективностью государственных предприятий. За годы реформ вес госсектора в общей структуре собственности страны был снижен и составил 48,3%, коллективной собственности - 38,2%, индивидуальной собственности, частной промышленности и иностранного капитала - 13,5%. В 1985 г., то есть после семи лет подготовительных мероприятий, была предпринята управляемая либерализация цен, охватывающая только некоторые товары. К середине 1990-х гг. цены на 80% сырья, 85% сельскохозяйственной продукции и на 95% промышленных потребительских товаров определяются рынком. С 1979 г. по 1995 г. среднегодовой прирост ВВП составил 9,8%, объем розничных продаж - 17,2%. Увеличился экспортно-импортный оборот - среднегодовой прирост составил 16,5%. Доходы городского населения росли ежегодно в среднем на 6,5%, а сельского - на 8,2%, объем сберегательных вкладов населения увеличился за эти годы в 103 раза при среднегодовом приросте 33,5%. С 1991 г. по 1995 г. темп роста китайской экономики достигал 12 - 13%, снизившись в первом полугодии 1996 г. до 10%.
В настоящий момент китайское правительство выполняет девятый пятилетний план и пятнадцатилетнюю средне- и долгосрочную программу развития страны до 2010 г. Одну из главных причин столь весомых результатов, достигнутых китайской экономикой, указывает член Госсовета КНР, председатель комитета по делам реформы экономической системы Ли Теин: «...при определении реформаторских мер и при оценке их успешности или неудачи выдвигались три критерия: способствуют ли они развитию общественных производительных сил, росту мощи страны и повышению жизненного уровня населения. Развитие - это цель, стабильность - предпосылка, а реформа - движущая сила».
(Продолжение следует)
Олег СУХАРЕВ,
кандидат экономических наук,
докторант Орловского государственного технического университета